Ее основоположникам было от 30 до 40 летУченый Игорь Курчатов одним из первых в СССР приступил к изучению физики атомного ядра.
Историю российской атомной промышленности отсчитывают от создания Специального комитета по использованию атомной энергии и Первого главного управления при Совете народных комиссаров СССР в августе 1945 г. В то время ее создателю Игорю Курчатову исполнилось всего 42 года. Возраст помехой не стал: из-за потерь, которые страна понесла в годы революции и Великой Отечественной войны, новые отрасли создавали силами молодежи.
Революция и кадровый голод
К 1914 г. в Российской империи насчитывалось от 10 200 до 11 600 научных и научно-педагогических кадров. Более половины жили и работали в Санкт-Петербурге (в том же году был переименован в Петроград) и Москве и ощутимо пострадали во время революции и Гражданской войны. Многие исследователи либо разъехались, либо погибли.
По оценкам историка Эдуарда Колчинского, из Российской империи эмигрировали «не менее четверти ученого и профессорско-преподавательского корпуса» (примерно 2500 специалистов). В 1931 г. Русский научный институт в Белграде также провел опросы и анкетирования эмигрантов и выяснил, что из Российской империи выехали не менее 1612 исследователей: 1140 преподавателей университетов и высших школ и 472 ученых, включая пятерых академиков.
Данных о преждевременно погибших почти нет. Но во время голода 1919 г. ректор Петроградского университета (ныне – Санкт-Петербургский госуниверситет) Владимир Шимкевич в отчаянии просил профессоров и доцентов «не умирать так поспешно» и по возможности обращаться за помощью к товарищам. «Пожалуйста, обсудите этот вопрос с коллегами и попытайтесь жить долго, как только можете», – говорил он.
Несмотря на трудности, в стране продолжили исследования, в том числе по изучению атома. Значимым для этого направления оказался институт, основанный в Петрограде Абрамом Иоффе. В 1918 г. по его инициативе в Государственном рентгенологическом и радиологическом институте создали физико-технический отдел. В 1921 г. его реорганизовали в Физико-технический институт, который стал первым влиятельным научным центром Советской России в этой области. Позднее физик Яков Френкель называл Иоффе «отцом советской физики».
Вплоть до 1930-х гг. исследования в области радиоактивности носили умозрительный характер, и ученые не задумывались всерьез о ее практическом использовании, отмечают эксперты корпорации «Росатом». При этом новые научные центры и возобновившиеся исследования имели важное значение для репутации страны. Неслучайно в 1920 г. в газете «Известия» с надеждой написали: «Слишком важно для России, чтобы на Западе знали, что творческие силы страны не исчезли, несмотря на разруху, на голод, холод».
Физики-первокурсники
Физико-технологический институт Иоффе называли «Парнасом новой физики», «могучей кучкой» или «детским садом папы Иоффе» – во многом из-за молодости работников.
Физик-экспериментатор Исаак Кикоин говорил, что институт в действительности казался «детсадом в том смысле, что основную силу, основную армию сотрудников составляли студенты 1–3 курсов». «Они и делали науку в Физтехе, а значит, и в стране [в целом]», – считал он.
Физтеховская молодежь славилась неформальной, творческой атмосферой и отсутствием строгой субординации. «Свойственное молодости непочтение к авторитетам… не преследовалось и вызывало к жизни шутки и остроты, и сам директор (при всеобщей к нему любви и уважении) бывал иногда их мишенью… На институтских вечерах было немало остроумных шуток, сценок, кукольных представлений, над которыми он заразительно хохотал, хотя ему не раз доставалось от доморощенных остряков», – рассказывал последующим поколениям Исаак Кикоин.
В 1925 г. именно в такой – свободолюбивый и молодой – Физико-технический институт попал Игорь Курчатов. В юности он окончил Симферопольскую казенную гимназию с золотой медалью и поступил на физико-математический факультет Таврического университета (ныне – Крымский федеральный университет им. Вернадского). В 1923 г. Игорь Курчатов окончил вуз экстерном и перебрался в Петроград. На новом месте он сблизился с физтеховцами.
Будучи молодым специалистом, Игорь Курчатов в 1926–1933 гг. опубликовал около 100 статей, обзоров и рефератов по проблемам диэлектриков и полупроводников, а затем перешел к исследованиям радиоактивности и ядерных превращений. В 1934 г. его признали доктором физико-математических наук без защиты диссертации.
Великая Отечественная и атомный проект
В начале Великой Отечественной войны Игорь Курчатов вместе с Анатолием Александровым и другими сотрудниками ФТИ подключился к работам по защите кораблей ВМФ от магнитных мин, но вскоре изменил профиль исследований. В СССР все чаще поступали сообщения разведки об атомных проектах противников и союзников. Их запустили еще накануне Второй мировой войны – сначала в Германии, а потом в США, рассказывают эксперты корпорации «Росатом».
В марте 1943 г. Игорь Курчатов стал научным руководителем работ по использованию атомной энергии. Он получил чрезвычайные полномочия и пользовался всемерной поддержкой руководителей СССР, в том числе Вячеслава Молотова, Лаврентия Берии и Иосифа Сталина. Несмотря на высокое покровительство, ресурсы воюющей страны были ограничены. По рассказам представителей корпорации «Росатом», сохранилась служебная записка, в которой заместитель председателя Госкомитета обороны Молотов просил выделить новой организации «100 рулонов кальки, 50 пар резиновых сапог, 500 лопат, 300 топоров».
Вопреки всем сложностям, в апреле 1943 г. в Москве под руководством Игоря Курчатова заработала секретная Лаборатория №2 (затем на ее основе создали Национальный исследовательский центр «Курчатовский институт»). Ее работники заняли пустующие помещения институтов, которые перевели в глубокий тыл (Сейсмологический институт и Институт общей неорганической химии АН СССР), а затем они получили 120 га площадки Всесоюзного института экспериментальной медицины Наркомздрава СССР.
После этого Госкомитет обороны обязал Радиевый, Физический и Физико-технический институты академии наук СССР проводить научные работы по тематикам, согласованным с Лабораторией №2. При этом в ней работали совсем еще молодые физики – до 40 лет (по нынешним меркам многие попадали под статус молодого специалиста), поскольку возникшая в годы Гражданской войны «научная яма» сильно усугубилась во время Второй мировой.
В итоге основой секретной и важнейшей для страны организации стали: Георгий Флеров (30 лет), Абрам Алиханов (39), Марк Корнфельд (35), Леонид Неменов (38), Герман Щепкин (37), Петр Спивак (32), Михаил Козодаев (34) и Венедикт Джелепов (30). Самым юным работником атомного проекта оказался Алексей Кондратьев. Он пришел в Лабораторию №2 в 1943 г. в возрасте 13 лет. Впоследствии Игорь Курчатов говорил: «Наше дело растет, как и сам Кузьмич». В 1946 г. он наравне со всеми запускал первый ядерный реактор в СССР Ф-1.
Такая ситуация сложилась не только в Подмосковье, но и во всей зарождающейся отрасли. Один из создателей водородной бомбы Андрей Сахаров приехал в Арзамас-16 (ныне – Саров) всего в 29 лет. «Этот опыт показывает, что молодые могут решать любые, самые сложные задачи», – говорят представители госкорпорации «Росатом». Большинство работников на старте казались совсем молодыми – от 30 до 40 лет. Для сравнения: на 2024 г. возраст ее сотрудников в среднем составлял 42,2 года, а руководителей – 45,6 года.
В 1949 г. секретный объект №2 стал Лабораторией измерительных приборов АН СССР. В 1956-м его переименовали в Институт атомной энергии Министерства среднего машиностроения СССР, а в 1960 г. организации присвоили имя ее первого руководителя – Игоря Курчатова.
Вузы специально для новой индустрии
Еще на старте стало понятно, что отрасли нужны не только отдельные гении, но и команды профессионалов. Специально для этого власти открыли новые кафедры и вузы. Кадры готовили почти экстерном – чтобы вовремя закрыть растущие нужды атомщиков.
В ноябре 1942 г. Совнарком СССР приказал преобразовать Московский механический институт боеприпасов в ММИ, позднее ставший известным как МИФИ. Занятия в нем стартовали 1 января 1943 г. в здании на Мясницкой, а первый выпускной состоялся в 1944 г. По этому случаю на государственной даче руководителя атомной отрасли Бориса Ванникова организовали торжественный прием.
Вскоре при московском институте создали и отдельный факультет по подготовке инженеров-физиков. В сентябре 1945 г. вышло специальное постановление Совнаркома СССР, подписанное верховным главнокомандующим Иосифом Сталиным. После этого в вуз набирали до 700 студентов. Параллельно создали новые кафедры: атомной, прикладной ядерной и теоретической физики, а также кафедру точной механики.
В годы Великой Отечественной специалистов-атомщиков готовили также в Томском и Уральском политехах (последний сейчас находится в составе УрФУ). Томский институт переориентировали на нужды обороны непосредственно во время войны: он начал выпускать радиотехников и физиков-атомщиков в 1944 г.
На Урале подходящие кадры готовили и до начала Великой Отечественной. Наиболее известным выпускником Уральского политехнического института считается Анатолий Калистов, который окончил его экстерном еще в 1935 г. В 1940-е он запустил первое в СССР производство чистого металлического урана в Электростали. Внутри атомной отрасли Калистов также известен инициативой, благодаря которой атомщиков по всей стране переселили из бараков в нормальные квартиры.
Мобилизация атомщиков
В ноябре 1946 г. Первое главное управление при Совете министров СССР дало старт массовой мобилизации на предприятия атомной отрасли.
Новые кадры зачисляли тремя способами: переводили опытных работников оборонки, принимали солдат стройбатов и жителей из поселений поблизости, а также выписывали путевки, которые передавали выпускникам через обкомы и вузы. Последний способ стал основным. Приоритет отдавали выпускникам, которые окончили технические вузы на «отлично». В итоге в закрытый город Свердловск-45 (ныне – Лесной) по программам студенческого распределения приехали 51,5% кадров, а через переводы людей с квалификацией и опытом – менее трети (только 31,6%).
Те кадры, которых находили и нанимали поблизости, сильно уступали выпускникам-отличникам и нуждались в переобучении. Постепенно в закрытых населенных пунктах организовывали вечерние институты. Партнерами программы выступили Московский заочный политехнический, Московский заочный энергетический и Московский механический институты (ММИ, ныне – МИФИ).
В частности, в 1952 г. Совет министров СССР постановил открыть отделения ММИ в Челябинске-40, Свердловске-44 и 45. Многие из преподавателей работали по совместительству: и на местном предприятии, и в лектории. В 1953 г. ММИ получил нынешнее название – МИФИ, а его факультеты стали ориентированы исключительно на подготовку специалистов для атомной и оборонной промышленности.
Параллельно с массовыми вечерними факультетами в стране развивали и камерные вузы, напоминавшие «детский сад академика Иоффе». В 1946 г. по инициативе Петра Капицы, Льва Ландау и Николая Семенова основали МФТИ. На старте он считался физико-техническим факультетом МГУ, поэтому его время от времени называют физтехом.
На старте основными принципами МФТИ считали тесный контакт и «индивидуальный подход к отдельным студентам с целью развития их творческих задатков». Первый курс отводили фундаментальной подготовке по естественным наукам, математике и инженерным дисциплинам, а затем вовлекали студентов в реальные проекты.
В наши дни система во многом остается прежней: в консорциум опорных вузов «Росатома» входят 22 университета во главе с МИФИ. Параллельно развиваются центры образования на территории атомных городов: например, саровский филиал МГУ, «Новый Снежинск» в Челябинской области, «Уральский атом» в Лесном и др. В Свердловской области сейчас готовят инженеров, технологов и IT-специалистов, в Сарове – магистров и аспирантов по фундаментальным направлениям математики, физики и суперкомпьютерных технологий. Конкурс составляет 700 человек на 24 места.
Первые успехи отрасли
В 1946 г. в заболоченной лесистой местности вблизи верхней Волги открыли гидротехническую лабораторию (ГТЛ, фактически филиал лаборатории №2). На новом месте планировали запустить первый в СССР протонный ускоритель – синхроциклотрон – и научный центр при нем.
Главой ГТЛ назначили 36-летнего Михаила Мещерякова, а его заместителем стал 33-летний Венедикт Джелепов. В 1948-1949 гг. они в основном руководили физиками до 30-ти: Юрием Казариновым (29 лет), Борисом Головиным (24 года), Борисом Замолодчиковым (27 лет) и др.
Спустя годы советско-американский физик Александр Замолодчиков вспоминал, что его отца пригласили работать вскоре после окончания института и сразу назначили на пост главного инженера Гидротехнической лаборатории. «[Он] не хотел уезжать из Москвы, но зарплату предложили высокую, а [после войны] Борис Иванович должен был поддерживать сестер и брата, которые еще учились», – рассказывал Замолодчиков-младший. В ГТЛ приглашали и студентов-дипломников, в частности Виталия Дмитриевского (24 года) и Льва Сороко (25 лет).
В декабре 1949 г. вместе с опытными коллегами они в рекордные сроки запустили первый в стране ускоритель – синхроциклотрон. Несколькими месяцами ранее в апреле 1949 г. в Институте теоретической и экспериментальной физики (сейчас входит в Курчатовский институт) заработал первый в Европе тяжеловодный исследовательский реактор ТВР. Вместе они позволили советским атомщикам провести важнейшие эксперименты и сделать многие крупные открытия.
В отрасли началось время свершений. В августе 1949 г. на Семипалатинском полигоне прошло первое успешное испытание атомной бомбы РДС-1 «Изделие 501», в августе 1953 г. – отечественной термоядерной бомбы РДС-6с «Слойка Сахарова».
Затем в СССР развивали мирный атом. В июне 1954 г. на станции Обнинское (ныне – Обнинск) электричество дала первая в мире атомная станция мощностью 5 МВт. Ее оснастили уран-графитовым канальным реактором с водяным теплоносителем АМ-1. В расшифровке это означает «Атом мирный – 1». В июне 1955 г. Игорь Курчатов и Анатолий Александров начали работать над полноценной программой развития ядерной энергетики в СССР.
В эти годы многие считали, что фундаментальные исследования природы материи невозможно провести силами отдельной страны – только в кооперации с союзниками. В 1953 г. ГТЛ преобразовали в Институт ядерных проблем АН СССР. В 1956 г. он вошел в состав Объединенного института ядерных исследований (ОИЯИ), соглашение о создании которого подписали 11 государств, в том числе Китай, Польша и Чехословакия. Он стал площадкой для научного обмена (американцы приезжали даже в разгар холодной войны), а возглавил ОИЯИ Георгий Флеров, которому на тот момент было 43 года.
Впоследствии институт и возникший вокруг него город Дубна называли «кузницей открытий». Его сотрудники синтезировали новые элементы (с 102 по 118) и поставили эксперименты, изменившие представление о материи. В наши дни в ОИЯИ трудятся свыше 5000 человек, из которых 2500 составляют научные сотрудники и инженеры, а 2100 – рабочие и специалисты. Молодых исследователей привлекают на стажировки, программы подготовки и через сотрудничество с вузами. Например, в 2022–2024 гг. в ОИЯИ пришли и остались около 100 начинающих специалистов.
Совместными усилиями МИФИ, МФТИ, политехи и технические вузы, ОИЯИ и остальные предприятия атомной отрасли воспитали несколько поколений физиков-ядерщиков. Они сделали индустрию одним из мировых лидеров: построили атомный флот, АЭС в России и за рубежом, запустили коллайдер в Протвино, ликвидировали последствия аварии на Чернобыльской АЭС, разработали препараты против онкологии и заложили основы термоядерной энергетики.
Новое время и новые кадры
Всего в атомной отрасли сейчас заняты 130 000 молодых специалистов – около трети сотрудников. В научном дивизионе – примерно 40% молодежи. Они, например, работают над проектом по созданию первой в мире ядерной энергетической системы с замкнутым топливным циклом «Прорыв» и термоядерным комплексом «Токамак с реакторными технологиями». По сути, в Северске и Троицке запускают аналоги вечного двигателя.
В год «Росатом» нанимает около 4500 выпускников вузов и колледжей. При необходимости им помогают с переездом и покупкой жилья. Параллельно в госкорпорации развивают программы, который позволяют новобранцам восполнить недополученные навыки (по опросам, 88% выпускников на первой должности страдают так называемой квалификационной ямой) и развивать научные знания. В «Росатоме» созданы отраслевые школы (выпускникам в среднем 30 лет) и Центр поддержки диссертантов.
Благодаря ним, Евгений Колесников, придя в госкорпорацию инженером-технологом, в 28 лет возглавил лабораторию, затем – НТЦ «Исток». Это подразделение НПО «Луч» занимается космическими разработками. Его коллега Дмитрий Чесноков стал гендиректором ключевого научного института в области ядерной медицины «НИИТФА» в возрасте в 35 лет. В 30 лет Яна Васина возглавила лабораторию плазменных процессов в институте инновационных и термоядерных исследований «ГНЦ РФ ТРИНИТИ».
К 2030 г. «Росатом» планирует привлечь еще около 350 000 сотрудников, каждый седьмой – молодой специалист. По словам представителей госкорпорации, в наши дни такой найм осложняется низкой безработицей и сложной демографической ситуацией. По прогнозам Росстата, число молодых людей от 25 до 35 лет за этот период может сократиться на 3,7 млн человек. «Компаниям приходится буквально бороться за каждого перспективного специалиста», – поясняют в госкорпорации.
Некоторые программы запущены внутри колледжей и вузов. Например, студентов привлекают реальной и, главное, оплачиваемой научной работой. По программе «Лаборатория роста “Росатома”» на предприятиях отрасли работали 600 студентов. В итоге около 300 получили постоянные научные должности.
Все чаще за будущими сотрудниками отправляются сразу в школы: выстраивают связи с юношескими сообществами, родителями и учителями или открывают инженерные классы. «Росатом», например, сотрудничает с 250 школами. По оценкам госкорпорации, 87% выпускников специальных инженерных классов затем поступают на инженерные направления, некоторые – по целевым контрактам с научными институтами атомной отрасли.
